Эдуард Филь » 16 апр 2013, 01:01
1. Никита Брагин - По русскому северу
Река
Неси меня, река, на север уноси
извилистым путем вдоль ветреного яра,
к малиновым волнам кипрейного пожара,
в девическую грусть березовой Руси.
Неси меня, река, сквозь нестеровский лес,
промеж холмистых гряд, где удит рыбу инок,
где утренник звенит на хрупких иглах льдинок,
и в облаках заря, как золотой обрез.
И дальше, в холода, вдоль пустозерских ям,
по бледной ширине Большеземельской тундры,
где облака плывут, как снеговые кудри,
и ветер их стрижет и гонит по полям...
Такой простой пейзаж - одна горизонталь,
насколько видит глаз, от моря до заката,
все выражено в нем с открытостью плаката, -
седеющая сталь, безмерная печаль.
И чувствуешь, как жизнь сливается с рекой,
и замедляет ход в извилистых протоках...
Подернулась вода вечерней поволокой...
Туман и тишина, пространство и покой.
2. Валентин Алекссев – Осеннему Петербургу
А в городе пахнет осенью,
И кованые ограды
Чернеют на фоне статуй
В классическом стиле ню.
Багряной листвою росстани
Усыпали вертограды,
И в сумерки сходят даты
Навстречу былому дню…
Окутанный ароматами,
Скользнет недоступной тенью
По каменным парапетам
Девический силуэт.
А где-то за колоннадами,
Отвесив поклон мгновенью,
Не вспомнит вовек о спетом
Задумавшийся поэт.
На ветром забытых улицах
На листья ложится вечер,
И чуть желтоватым флером
Туманятся фонари.
И город застыл, нахмурившись,
У времени кромки вечной,
Безмолвным его суфлером
Ссутулившись до зари…
3. Игорь Царёв – Иероним
Съели сумерки резьбу, украшавшую избу.
Звезды выступили в небе, как испарина на лбу.
Здесь живет Иероним - и наивен, и раним.
Деревенский сочинитель... Боже, смилуйся над ним!
Бьется строф ночная рать... Сколько силы ни потрать,
Все равно родня отправит на растоп его тетрадь.
Вся награда для творца - синяки на пол-лица,
Но словцо к словцу приладит и на сердце звон-ни-ца...
На печи поет сверчок, у свечи оплыл бочок -
Все детали подмечает деревенский дурачок:
Он своих чернильных пчел прочим пчелам предпочел,
Пишет - будто горьким медом... Кто б еще его прочел.
4. Игорь Лукшт – «Наплывом из детства»
…Cтарый “Forster” сыплет на паркет
бусы нот, негромок и возвышен.
Я лежу калачиком, как мышка,
в детской на скрипучем сундуке…
С солнечным лучом накоротке,
на окне пионовый букет
розово-лиловой негой дышит.
Помышляя явно о свободе,
“Дзэннь - и - дзэннь”, - пчела стеклом звенит,
азиатский ветер шевелит
тюль крахмальный в жаркий летний полдень,
на пузатом мамином комоде
слоники нефритовые бродят,
и трюмо пространством ворожит.
Пахнет пылью сонных тополей,
трав и смол настоем. На мгновенье,
тонкий дух вишнёвого варенья
наплывает нежный, как ручей.
Там, в проёме кухонных дверей,
таз бормочет, бронзовых кровей,
розовое пеноизверженье.
Надо мной колышется, как море,
странный мир - неведомый, живой…
Бесконечна жизнь. Само собой,
всё получится. И в радости, и в горе -
будем вместе все .“MEMENTO MORI…”
Не умрёт никто. И в сером взоре
необъятный солнечный покой…
5. Олег Соломонов - «Всё пройдёт… Всё останется»
Все пройдет… Истечет…Переменится… Знаешь, малыш,
Даже верность Полярной звезды – лишь усмешка абсурда…
Отсияла свой срок путеводный Кохаб – эль – Шемали,
И холодною нимфой взошла в небеса Киносура.
Имена словно маски, что прячут чужое лицо,
Но для вечности точки привычнее, чем запятые…
Сколько б нам не твердили, что мы продолженье отцов –
Это ложь. Все меняется. Мы совершенно другие.
Многоточия нет… Мы рисунки на темной воде.
А теченье несется, стирая следы и приметы…
Только старое имя останется новой звезде,
Одурачив ее лицемерным подобьем ответа.
Все вокруг неизменно и прочно. Поверь мне, малыш.
И незыблемость дамбой встает на пути у прибоя.
Как звезду не зови – Киносура, Альраи, Кохаб – эль – Шемали,
Но она все равно будет нам путеводной звездою.
Под иллюзией символа спрятана вечная суть,
И посеяно в каждом финале зерно продолженья,
И, пока есть идущий, на свете останется путь,
И, покуда есть путь, его кто-то пройдет без сомненья.
Все есть все. В каждой маленькой капле живет океан,
В каждой смерти рожденье, в падении – крылья для взлета,
В быстротечности - вечность, в любом малыше – великан,
И ответ, и вопрос – лишь игра, вроде нечета с чётом.
Все однажды пройдет…
Все незыблемо…
Это, малыш -
Парадокс,
Ироничный уродец,
Господень близнец из Сиама -
Снова станет Полярной звездою Кохаб – эль – Шемали,
Замыкая божественным кругом конец и начало.
6. Сергей Ворошилов – Белым мороком
Вихрем-тороком, белым мороком
закружило даль за селом.
Уравняло ширь во все стороны,
тракты торные замело.
Вместо росстаней гладью простыни,
вьюжным вымыты языком.
Жжёт метель глаза, жалит осами,
жаждет справиться с седоком.
За деревнею дебри древние.
За деревьями хмарь тайги.
Чем темнее гай, тем напевнее,
тем тоскливее вой пурги.
Дышит раменье снежным пламенем,
кроет замятью санный путь.
Ох, не зря вечор снилось знаменье:
белый ворон мне бился в грудь.
Вольной птицею, кобылицею
в сизом мареве мчит луна.
И ни зёрнышка, ни былицы ей
ведь не надобно. А она
знай, себе летит. Вечный век, поди,
на людей струит свой елей.
Я в ночи один. Милуй, Господи!
Милый Господи, пожалей.
7. Андрей Земсков – «На пересылке во Владивостоке»
«Звёздный луч – как соль на топоре…»
О.Э. Мандельштам
Через семьдесят лет здесь от кладбища нет ни креста,
И от зоны транзитной – ни вышек уже, ни развалин.
Новый микрорайон, мокрый снег, и аллея пуста.
Возле школы торчит снеговик, словно гипсовый Сталин.
По словам очевидца, вот здесь находился тот ров.
Когда строили школу – играли в футбол черепами,
Матерились, водярою грелись у едких костров
И не знали совсем о поэте таком – Мандельштаме.
А тогда ведь ещё оставался тот самый карьер,
Где для стройки киркой вырубали из сопки по камню
В Колыму не попавшие зеки с печатью «каэр»,
В протоколах допросов оставив чернильную каплю.
Оставалось кирпичное здание с тех же времён,
На огрызках забора колючая ржавчина тлела…
Нынче улица здесь Вострецова и микрорайон
Востроглазых домов. Им какое до прошлого дело?..
Только в полночь сырую, в декабрьскую полночь – услышь:
То ли ветер с залива ударит по пластику окон,
То ли где-то за стенкой заплачет соседский малыш,
То ли всхлипнет морская звезда в океане глубоком.
Это мы – фотокарточки жёлтые в профиль, анфас.
Это мы – восемь строк на обёрточной серой бумаге.
Это мы – через семьдесят лет – вспоминаем о вас
До морозной зари, до подъёма в тифозном бараке.
Ничего, ничего, всё проходит – и это пройдёт,
Сдует вешки-былинки и смоет былинные вехи.
И опять звёздный луч на солёный топор упадёт,
И воробушек снова, даст Бог, зазимует в застрехе.
8. Люся Ли – «Чайное»
Я без тебя скучаю,
о мой Цин-Лун*, как прежде;
в чашку с зелёным чаем
брошу листок надежды.
Утро войдёт неслышно,
сложит за шкафом крылья,
ночь цвета спелой вишни
станет вчерашней пылью
вечных моих скитаний
по бездорожью мысли, –
тучи пустых желаний
в позавчера зависли...
Где ты, – какие дали
крыльями ты качаешь? –
я бы твои печали
выпила вместо чая...
Долькой лимона светит
с донышка дня улыбка.
Где-то у края лета
плачет тихонько скрипка...
Сбросит заката сети
вечер с лиловой крыши,
всё же шепну на ветер –
может быть, ты услышишь...
Мысль утонула в чашке –
воды Тяньчи** качнулись...
сон разметал кудряшки...
стрелки часов... усну... ли...
-------------------
*Цин Лун, Лазоревый дракон — один из четырёх китайских знаков зодиака. Символизирует восток и весну, известен также как Зелёный Дракон.
**Тяньчи (Нефритовое озеро) — озеро в Китае, Восточный Тянь-Шань.
9. Наталия Иванова – Пятое июня. Трое
Душная ночь посреди казахстанской степи
Сушит глаза и немного щекочет ладони.
Ветер играет билетиком на полигоне.
В сетке Меркатора наша Вселенная спит.
Звездный гамак раскачался на стыках орбит,
В скрипе галактик цепляя Луну амплитудно.
Нам отдохнуть бы немного, да спутник-зануда
Скучным будильником шлёт комариное «бип!»
Снова июнь расплескал молоко без причин,
Зреют в скопленьях небесных садов абрикосы.
Все как обычно. А завтра – в дорогу. И космос
Станет нам домом… Давайте чуток помолчим.
Притчи о путниках будет шептать Сырдарья,
Степь умывая, где суслик застыл изваяньем.
Прошелестит по пустыне гюрза: «до свиданья»,
И на рассвете сорвется с орбиты Земля…
Душная ночь казахстанской степи посреди.
Главный конструктор уходит от лишних вопросов:
«Космос, ребята… Все это – не больше, чем космос.
В общем, «поехали!», братцы… А там – поглядим…»
10. Сергей Балиев – «Там, где лес сомкнулся…»
Там, где лес сомкнулся с небом,
Обрастает былью небыль.
Обретает смысл песня
Светлой птицы в поднебесье.
Там, где речь еще бессвязна,
Жесты и шаги корявы,
Распускаясь дивной вязью,
Обрастает сказка явью.
Там, где вехи неделимы
Пресловутым – до и после.
Где сплелись и хмель, и схима.
Где сошлись разгул и постриг.
Где потоки все на капли
Разбиваются порогом.
Где языческому богу
Я молюсь на углях капищ.
Там, где вехи неделимы,
Где века неопалимы,
Где леса врастают в небо,
Где года врастают в небыль,
Кротким отроком я внемлю
Всем преданьям и поверьям.
И врастаю в эту землю,
В эти травы и коренья.
Все ответы да обрящешь
Там, где скрыто все – и зримо.
Там, где мой далекий пращур
тайное откроет имя.
Там, где мира пуповина.
Там, где горечь – родниками.
Где вода течет под камень.
Где кровинками – малина…